Учение о врожденных идеях интеллектуальной интуиции принадлежит. Полемика с декартом и обоснование материалистического сенсуализма. Философия. Учебное пособие для студентов вузов
Платон имел дело с интеллектуальной диалектической интуицией души (врождённым знанием) как свойством её субстанции. Такая интуиция не требует интроспективного сосредоточения внимания на внутренних процессах психики - это отвлекает от интуиции, препятствует её реализации. После Платона на это обращал внимание Плотин, правда, несколько изменяя трактовку Платона . Он предлагал преодолеть изъяны рефлексии философской практикой - практикой экстаза, который, как установили позже, является особым состоянием обычного переживания . Фиксация внимания на себе самом (интроспекция или иррационалистически понимаемая интуиция) парадоксальна, она, как подчёркивал Плотин, никогда не выявляет истины. «Представление о себе самом, о своей сущности … является неистинным представлением». «Акт рефлексии является ложной формой в которой формулируется истина. Именно поэтому, полученная таким образом истина неотделима от лжи» . В неоплатонизме трактовка «разумной» интуиции уже начала меняться, появился переживающий компонент, который назвали экстазом. Но экстаз (состояние транса) особое переживание, которое в процессе самовнушения (максимальное сосредоточение на своём состоянии - вид интроспекции) захватывает большое поле сознания. Плотин истолковывал экстаз как чувство непосредственного, нерефлексивного восприятия «Единого» или Бога и эта мнимая непосредственность казалась мистику близкой платоновской интуиции. «Мистицизм в своей основе, - говорит П.М. Минин, - есть не учение, даже не вера, в общепринятом смысле слова, а внутреннее переживание, опыт» .
Эта интроспективная процедура (сосредоточение внимания на своём переживании) на протяжении многих столетий трактовалась мистически ориентированными исследователями то как интуиция, то как интроспекция. В интуитивизме XIX - ХХ столетий её всё чаще стали называть переживающей интуицией, но эта последняя имела атрибуты интроспекции переживаний. Указанный период - это период расцвета философии эмпиризма, её «победоносное» шествие, принявшее воинствующую форму: опыт, как форма познания реальности, вобрал в себя практически все прочие познавательные формы во всех иррационалистических течениях. Поэтому интуитивное априорное непосредственное познание тоже трактовалось как базирующееся на внутреннем опыте и почти никто в таком совмещении взаимоисключающих установок не обнаруживал противоречия.
При исследовании истории становления феномена интуиции в интуитивизме выясняется, что за названием «переживающая интуиция» кроется банальная интроспекция переживаний . Сосредоточившись на последней («поток сознания», «поток переживаний») люди ещё со времён дикарей вводили себя в транс, или автогипноз. Основа врождённой интуиции - бессознательное и непосредственное, а основа интроспекции - сознание и рефлексия, та самая рефлексия, которая порождена опосредством, т.е. внешним опытом. Самонаблюдение - это своеобразное раздвоение рефлексивного сознания. Раздвоенные части вроде бы и непосредственно воспринимают одна другую, но обе имеют рефлексивное происхождение и находятся в опосредованном, рефлексивном отношении ко всему, что вне сознания, а ведь само сознание не просто рефлексивного происхождения, оно и есть сама эта рефлексия какой-то области субстанции души. Экстаз, если и захватывает значительную область сознания, приглушая рефлексию, никак не может изменить саму рефлексивную природу сознания. Поэтому иррационалистическая эмпирическая онтология, независимо от того, апеллирует ли она к экстазу, воле, или другим формам переживания, не имеет никакого отношения к непосредственному восприятию бытия.
Естественно, что интроспекция, как и любой внешний опыт, тоже может быть сопряжена с интуицией - итог накопленного опыта требует её. Однако акцент на самонаблюдении и отсутствие дифференциации между интроспекцией и интуицией внутреннего опыта не позволил провести исследований по реально существующей интуиции этого опыта (исследователи ограничились констатацией факта предчувствия и извращённым толкованием интеллектуальных феноменов понимания и смысла). Несмотря на длительную историю и предысторию интуитивизма, анализ характера самих переживаний через призму классификации их на эмпирические и априорные не проводился. Хотя группа бессознательных переживаний обсуждается в литературе .
Врождённая интуиция интеллектуального мышления. Это форма непосредственного интеллектуального знания, или созерцания, которая хоть и предполагает определённую подготовку ума, но наличествует индивиду от рождения. Такая интуиция противопоставлялась не только чувственным формам познания, но и дискурсивному обыденному мышлению, рефлексивно зависящему от внешнего мира.
По Платону, рациональное познание предшествует чувственному, его идеи содержатся в душе уже при рождении. Он даёт обоснование тому, что содержанием врождённой интуиции являются идеи, эйдосы (организующие мир самодовлеющие сущности), которые только при дискурсии превращаются в понятия. Этап перехода от понимания к этапу осознания интуиции есть качественный скачок. Спиноза считал интуицию (самоочевидные истины) высшей формой познания. Истинное познание не нуждается в такой предпосылке, как чувственное познание. Благодаря интуиции человек воспринимает понятие субстанции независимо от чувственного и рассудочного познания.
Субъективный идеализм И.Г. Фихте предполагает не просто врождённость интуиции, но и абсолютность её. Реализуется она в диалектическом процессе взаимодействия творческого бесконечного (абсолютного) сознания («чистого Я»). Итогом такого взаимодействия он видит переход от иллюзорности «эмпирического сознания» к бессознательной творческой деятельности «чистого Я». Интуиция - метод постижения его философского учения. Содержание Я у Фихте - бессознательное, ибо оно не знает о том, что продуцирует. Познание в его «Наукоучении» реализуется через «действование», а «действование» есть продукт интуиции.
Таким образом, интуиция Фихте, хотя и имела некоторые признаки субстанциальности, была несубстанциальной, ибо отталкивалась от феномена сознания и «Я». Поэтому она и остановилась на уровне «понимания» и реализовалась только через действие, а не дискурсию. Это было явно недостаточно для научного познания, изложения его результатов и потому вызвало резко отрицательную реакцию Гегеля. Реакцию тем более обоснованную, что сам Фихте эту исходную позицию интуиции стал трактовать в иррационалистическом духе, то есть искусственно выстроил между ней и понятием непробиваемую стену. Гегель же однозначно заявлял, что никакая интуитивная очевидность не может служить началом научного знания, поскольку «ни одна наука не создаётся через созерцание, а создаётся единственно через сферу мышления» . В отличие от интуитивистов, он понимал, что наука - это сфера особой, научной практики и без дискурсии и рефлексивного опосредства она просто невозможна.
Ф.В.И. Шеллинг подчёркивал бессознательный характер духовного начала (существующего до человека), которое, поднимаясь по ступеням природы, достигает в человеке сознательного созерцания самого себя. В акте интеллектуальной интуиции (созерцания) «мы становимся способными мыслить и сочетать воедино противоречивое» . Однако диалектические идеи, противопоставление разума и рассудка сочетались у Шеллинга с обращением в познавательном процессе к методу искусства и уходом в мифологию и откровение. Философия откровения Шеллинга ищет истину по ту сторону границ разума и делает акцент больше на «созерцании», чем на интеллектуальной интуиции. Ему казалось, что потерпело крушение рациональное мышление, а Гегель считал, что только рассудочное.
В истории философии Гегеля нередко трактуют как антиинтуициониста, ссылаясь на его резкую критику интуиции Фихте, Шеллинга, Гамана, Якоби, хотя критикует он не интуиционизм, а интуитивизм, в принципе отрицающий возможность дискурсии самого интуитивного. Шеллинг был настолько удивлён гегелевской позицией в «Феноменологии духа», что не дочитав её, писал Гегелю: «Я признаюсь, что я не понимаю смысла того, почему ты противопоставляешь понятие интуиции … Не можешь ведь ты подразумевать под понятием нечто иное, чем то, что мы с тобой называем идеей, которая, с одной стороны, является понятием, а с другой - интуицией» . Но Гегель понимал, что между идеей (платоновской самодовлеющей сущностью - эйдосом), то есть интуитивным знанием, и её дискурсией в понятии имеется существенное различие. Правда, это было в немалой степени интуитивной установкой.
Интуитивное знание непосредственно, а в гегелевских работах, как утверждают оппоненты, делается акцент на единстве непосредственного и опосредованного. А последнее предполагает рефлексию к практике и эмпирическим доказательствам. На самом деле, если на гегелевскую логику смотреть не сквозь призму эмпиризма, то можно увидеть, что Гегель пользуется омонимами понятий "опосредованное" и "непосредственное" (такова уж диалектическая традиция, идущая от Сократа и Платона). Если непосредственное знание брать как факт, то «тем самым рассмотрение переносится в область опыта, психологического феномена» , т.е. это рассмотрение эмпирическое. Для того, чтобы преодолеть эмпирическое и довести это преодолённое до объективного «... требуется непременно воспитание, развитие (сравните понятие воспоминания в философии Платона) ...» , другими словами, необходим интуитивный скачок, отделяющий эмпирическое от диалектического. Одно дело непосредственное в эмпиризме, которое по сути условно и совершенно иное - в диалектической логике, где оно исключает всякую связь с внешним (или внутренним) опытом, а является как «замкнутое в себе самом» .
«... В каждом логическом предложении мы встречаем определения непосредственности и опосредствования и, следовательно, рассмотрения их противоположности и их истины» . «В сфере понятия не может быть иной непосредственности, кроме той, которая в себе и для себя содержит опосредование и возникла через его снятие, т.е. всеобщей непосредственности» . Когда же речь у Гегеля идёт о сравнении конкретного объекта, т.е. субстанции, с эмпирическим, то он говорит: «Об истинно конкретном предмете мы знаем непосредственно. Непосредственное постижение - это созерцание» .
Антиинтуиционистская трактовка гегелевской концепции не учитывает наличия в интуиции такого момента как её дискурсия, которая и оказалась в центре внимания Гегеля. Дискурсия связана с сознанием, а концепция Гегеля есть изложение осознанного бессознательного, явленного в понимании, то есть в интуиции. Можно сказать, что законы организации диалектического понятия и отражают законы бессознательной сферы интеллектуального, которую мы и исследовали вначале как врождённую интуицию. Понятие отличается от простого рассудка, оно в «снятом» виде по конкретным законам объединяет в себе целокупную последовательность полярных суждений и умозаключений. Гегелевское понятие в отличие от слов обыденной речи априорно (априорность - признак происхождения от врождённой интуиции). Гегель говорит, что каждый индивид воспроизводит в своём развитии основные моменты исторического пути, который прошла философия, но первой ступенью развития его реальности является ступень логики, существующая до природы и до человека. Он против пассивного созерцания, но эмпирическая практика выступает лишь побуждающим моментом, стимулирующим обращение к априорным понятиям (угадать, понять, что в действительности скрывается за эмпирическими данными). Бесконечное сверхчувственное может созерцаться лишь «очами разума» - повторяет Платона Гегель. Бессознательно самодвижение понятия и погружение логической идеи в «инобытие», но возвращение её к себе самой как сознательного духа дискурсивно.
Выделяя бессознательную (врождённую) интуицию, многие философы нового времени стали осознавать, что не во всех областях знания она применима. Особенно наглядно это проявилось при оформлении так называемого логико-математического «рационализма». Изменилось отношение к врождённым идеям. Обнаружилась связь интеллектуальной интуиции с рефлексией, обращённость её к эмпирической практике. Это шло вразрез с классическим пониманием интуиции, но отказаться от него сразу было невозможно в силу того, что нововременные философы не отказались от онтологической проблематики и идеи субстанции (логико-математический «рационализм», как выяснилось позже, имел иную сферу исследования).
Рене Декарт уже отступал от абсолютности врождённой интуиции. Согласно ему, всё врождённое - интуитивно, но не всё интуитивное врождённо. Его интуиция - это «понятие ясного и внимательного ума настолько простое и отчётливое, что оно не представляет никакого сомнения в том, что мы мыслим», это понятие, порождаемое разумом и «гораздо более достоверное, чем сама дедукция» . В новое время Декарта считают родоначальником логико-математической рациональности, хотя своими корнями она уходит аж в пифагореизм.
Готфрид Лейбниц, продолжая развивать идеи логико-математической рациональности, в вопросах понимания интуиции обращается к классическим позициям. Врождённым оказывается всё: содержание опыта, категории, ощущение, знания, поведение, мы «врождённы самим себе» . В то же время интуитивное знание может быть результатом длительной предшествующей познавательной (дискурсивной) деятельности.
Бенедикт Спиноза, не отказываясь от проблематики классического рационализма, обращается к интуиции без врождённых идей. Если вещь воспринимается интуитивно, то «воспринимается единственно через её сущность или через познание её ближайшей причины» . В отличие от индуктивных, полученных в опыте, понятий, общие понятия непосредственно интуитивно даны уму (непосредственное постижение сущности вещей).
Начало нововременной философии ознаменовалось вначале интуитивным, а затем всё более осознанным размежеванием проблематик диалектической рациональности и эмпирической. Вначале появилось «гибридное» представление о врождённых идеях, дополняемых неврождёнными (Декарт, Лейбниц), а в философии Спинозы мы и вовсе наблюдаем отказ от врождённых идей. Именно этим путём и пошло развитие новой, неклассической философии, так называемой «философии науки», которая, опираясь на логико-математический аппарат, полностью отказалась от онтологической проблематики, а истолкование сущности интуиции отдала на откуп естественным наукам.
Рационалистические концепции нового времени обнаружили расщепление интуиции на два вида: врождённую и приобретённую. И если врождённая чётко занимала место бессознательного процесса, связанного с диалектической логикой, отражающей субстанцию, то новый вид интуиции обозначил свою близость к сознанию, заняв своё место в подсознании.
Бессознательное и подсознательное различал ещё Зигмунд Фрейд и полагал, что интуитивным является только бессознательное . Но формально-логические законы подсознания интуитивны по своей природе, и при всём отличии этой интуиции от бессознательного интеллекта она по сути является частью последнего. Поэтому и законы её недиалектичны, то есть ограничены, невсеобщи (но, как выясняется, врождённые). Диалектическая логика, как осознанное бессознательное, после вербализации её категорий превращается в одну из идей подсознания. Но идея эта как таковая недиалектична (непонимание этого факта - источник псевдодиалектических концепций). Диалектика восстанавливается в понятии (а не дефиниции) через посредство специальных приёмов: «снятие», «отождествление противоположных определений», «восхождение от абстрактного к конкретному» и т.п.
Все попытки объяснить авербальное мышление по аналогии с вербальным, например, с помощью энтимем, или сокращённых силлогизмов , способны дать представление лишь о некоторых частных механизмах подсознания. Эти попытки не учитывают того, что понимание интуитивно и энтимемы тоже требуют понимания, то есть формы движения интеллектуального бессознательного.
Непосредственное знание, к которому апеллировала классическая философия, - это знание интуитивное, или знание, диктуемое бессознательной интеллектуальной сферой нашей психики. И сфера эта есть конкретная субстанция. Именно к её объективным законам обращается рационализм на протяжении тысячелетий. Но так как законы бессознательной интуиции были доступны для сознания только в абстрактном родовом виде, всё направление философии было названо рационализмом, а это подразумевало (или так трактовалось), что законы мышления наличествуют любой субстанции (природной, общественной и т.п.). На самом же деле это не так, ибо законы интеллектуальной субстанции (точно так же, как и законы любой конкретной субстанции) представлены в видовой форме.
Читайте также:
|
Рационализм Декарта основывается на том, что он попытался применить ко всем наукам особенности математического метода познания. Бэкон прошел мимо такого эффективного и могучего способа осмысления опытных данных, каким в его эпоху становилась математика. Декарт же, будучи одним из великих математиков своего времени, выдвинул идею всеобщей математизации научного знания. французский философ при этом истолковывал математику не просто как науку о величинах, но и как науку о порядке и мере, царящей во всей природе. В математике Декарт более всего ценил то, что с ее помощью можно прийти к твердым, точным, достоверным выводам. К таким выводам, по его мнению, не может привести опыт. Рационалистический метод Декарта и представляет собой, прежде всего, философское осмысление и обобщение тех приемов открытия истин, которыми оперировала математика.
Суть рационалистического метода Декарта сводится к двум основным положениям. Во-первых, в познании следует отталкиваться от некоторых интуитивно ясных, фундаментальных истин, или, иначе говоря, в основе познания, по Декарту, должна лежать интеллектуальная интуиция. Интеллектуальная интуиция, по Декарту, - это твердое и отчетливое представление, рождающееся в здоровом уме посредством воззрения самого ума, настолько простое и отчетливое, что оно не вызывает никакого сомнения. Во- вторых, разум должен из этих интуитивных воззрений на основе дедукции вывести все необходимые следствия. Дедукция - это такое действие ума посредством которого мы из определенных предпосылок делаем какие-то заключения, получаем определенные следствия. Дедукция, по Декарту, необходима потому, что вывод не всегда может представляться ясно и отчетливо. К нему можно прийти лишь через постепенное движение мысли при ясном и отчетливом осознании каждого шага. С помощью дедукции мы неизвестное делаем известным.
Декарт сформулировал следующие три основных правила дедуктивного метода.
1. Во всяком вопросе должно содержаться неизвестное.
2. Это неизвестное должно иметь какие-то характерные особенности, чтобы исследование было направлено на постижение именно этого неизвестного.
3. В вопросе также должно содержаться нечто известное. Таким образом, дедукция - это определение неизвестного через ранее познанное и известное.
После определения основных положений метода перед Декартом встала задача сформировать такой исходный достоверный принцип, из которого, руководствуясь правилами дедукции, можно было бы логически вывести все остальные понятия философской системы, то есть Декарт должен был осуществить интеллектуальную интуицию. Интеллектуальная интуиция у Декарта начинается с сомнения. Декарт подверг сомнению истинность всех знаний, которыми располагало человечество. Провозгласив сомнения в качестве исходного пункта всякого исследования, Декарт ставил цель - помочь Человечеству избавиться от всех предрассудков (или идолов, как их называл Бэкон), от всех фантастических и ложных представлений принятых на веру, и таким образом расчистить путь для подлинного научного знания, и вместе с тем, найти искомый; исходный принцип, отчетливое ясное представление, которое уже нельзя подвергнуть сомнению. Поставив под сомнение достоверность всех наших представлений о мире, мы можем легко допустить, писал Декарт, «что нет ни Бога, ни неба, ни земли и что даже у нас самих нет тела. Но мы все таки не можем предположить, что мы не существуем, в то время как сомневаемся в истинности всех этих вещей. Столь же нелепо пола гать несуществующим то, что мыслит, в то время как оно мыслит что, невзирая на самые крайние предположения, мы не можем не верить, что заключение "я мыслю, следовательно я существую" истин но и, что оно поэтому есть первое и вернейшее из всех заключений (Декарт Р. Избр. произв.- М., 1950.- С. 428). Итак, положение «я мыслю, следовательно я существую», то есть представление о том, что мышление само по себе, независимо от его содержания и объектов, демонстрирует реальность мыслящего субъекта и является той первичной исходной интеллектуальной интуицией, из ко торой, по Декарту, выводятся все знания о мире.
Следует отметить, что принцип сомнения применялся в философии и до Декарта в античном скептицизме, в учении Августина в учении Ш. Монтеня и др. Уже Августин на основе сомнения утверждал достоверность существования мыслящего существа. Следовательно, в этих вопросах Декарт не оригинален и находится в русле философской традиции. За пределы этой традиции его выводит крайне рационалистическое положение, что только мышление обладаем абсолютной и непосредственной достоверностью. Оригинальность Декарта состоит в том, что он приписывает несомненный характер самому сомнению, мышлению и бытию субъекта мышления: обратившись к самому себе, сомнение, по Декарту, исчезает. Сомнению противостоит непосредственная ясность самого факта мышления, мышления, не зависящего от своего предмета, от предмета сомнения Таким образом, «я мыслю» у Декарта есть как бы та абсолютно достоверная аксиома, из которой должно вырасти все здание науки, подобно тому, как из небольшого числа аксиом и постулатов выводятся все положения Евклидовой геометрии.
Рационалистический постулат «Я мыслю» является основой единого научного метода. Этот метод, по мнению Декарта, должен превратить познание в организационную деятельность, освободив его от случайности, от таких субъективных факторов, как наблюдательность и острый ум, с одной стороны, удача и счастливое стечение обстоятельств - с другой. Метод позволяет науке не ориентироваться на отдельные открытия, а планомерно и целенаправленно развивается, включая в свою орбиту все более широкие области неизвестного, иначе говоря, превратить науку в важнейшую сферу человеческой жизнедеятельности.
Декарт был сыном своего времени, и его философская система, как и система Бэкона, не была лишена внутренних противоречий. Выдвигая на первый план проблемы познания, Бэкон и Декарт заложили основы для построения философских систем Нового времени. Если в средневековой философии центральное место отводилось учению о бытии - онтологии, то со времени Бэкона и Декарта на передний план в философских системах выходит учение о познании - гносеология.
Бэкон и Декарт положили начало раскола всей действительности на субъект и объект. Субъект - это носитель познавательного действия, объект - это то, на что направлено это действие. Субъектом в системе Декарта является мыслящая субстанция- мыслящее «Я». Однако Декарт сознавал, что «Я» как особой мыслящей субстанции надо найти выход к объективному миру. Иначе говоря, гносеология должна опираться на учение о бытии - онтологию. Декарт решает эту проблему на основе введения в свою метафизику идеи Бога. Бог является творцом объективного мира. Он же.- создатель человека. Истинность исходного принципа как знания ясного и отчетливого гарантирована у Декарта существованием Бога - совершенного и всемогущего, вложившего в человека естественный свет разума. Таким образом, самосознание субъекта у Декарта не замкнуто на себе, а разомкнуто, открыто Богу, выступающему источником объективной значимости человеческого мышления. С признанием Бога в качестве источника и гаранта человеческого самосознания, разума связано учение Декарта о врожденных идеях. К ним Декарт относил идею Бога как существа всесовершенного, идеи чисел и фигур, а также некоторые наиболее общие понятия, как например, «из ничего ничего не происходит». В учении о врожденных идеях по-новому было развито платоновское положение об истинном знании как припоминании того, что запечатлелось в душе, когда она пребывала в мире идей.
Рационалистические мотивы в учении Декарта переплетаются с теологическим учением о свободе воли, дарованной человеку Богом в силу особого расположения - благодати. Согласно Декарту, источником заблуждений не может быть разум сам по себе. Заблуждения есть продукт злоупотребления человеком присущей ему свободной воли. Заблуждения возникают тогда, когда бесконечно свободная воля переступает границы конечного человеческого разума, выносит суждения, лишенные разумного основания. Однако из этих "идей Декарт не делает агностических выводов. Он верит в неограниченные возможности человеческого разума в деле познания всей окружающей его действительности.
Таким образом, Ф. Бэкон и Р. Декарт заложили основы новой методологии научного познания и дали этой методологии глубокое философское обоснование.
Она настолько ясна, что не подлежит сомнению. Она открывается нам интеллектуальной интуицией (врожденные идеи по Декарту это как раз то, что открывается нам интеллектуальной интуицией). В собственном мышлении я ясно созерцаю это мышление и Я, которое мыслит. И оно ясно и отчетливо (то есть выделимо из всего остального, неясного).
- Дальше мы убеждаемся, что не только эта истина обладает такими двумя качествами. Ими обладают также и геометрические аксиомы, положения типа «целое больше части» итд. Они тоже усматриваются ясно и отчетливо.
- Но вновь может возникнуть затруднение. Допустим мы так устроены, что в некоторых утверждениях мы не можем усомниться (напр. Целое больше части). А вдруг это дефекты нашего устройства (что если все мы психи)? Это еще не гарантия того, что эти идеи явл. Истиной. Надо искать другую гарантию истинности этих идей. И Декарт ее находит. Это, разумеется, БОГ. Для рационализма фигура Бога, как гаранта истинности врожденных идей необходима. Т.к иначе мы остаемся с нашим мышлением и с присущим ему идеями. Но гарантии, что нашим идеям присуща истинность у нас нет. Если же наши идеи ложны, то мы в принципе ничего не можем познать. Но разве Бог мог вложить в нас такие ложные идеи? Декарт исходит из того, что Бог предназначил людей к познанию и дал нам надлежащие для этого способности. Бог сотворил человеческое мышление таким, что оно должно принимать некие аксиомы (напр. Логики и геометрии), следовательно они являются истинными. Для Декарта врожденные идеи истинны не потому, что они врожденны! Они заложены в нас Богом и Бог предназначил нас к познанию, вот почему эти идеи истинны! И это очень сильная предпосылка Декарта.
Бог предназначил нас для познания
Бог вкладывает в нас истинные идеи.
Бог не может нас обманывать, и мы можем полагаться на наши идеи. После этих шагов удаётся восстановить и реальность, внешнюю нашему сознанию.
Ясными и отчетливыми у нас являются идеи формы, величины, движения. А то, что относится, скажем к тяжести, цвету, теплоту, холоду не относятся к ясным и отчетливым идеям. Данные чувств не относятся к достоверным источникам познания. И они не могут быть положены в основу знания о мире. А что может? Чисто геометрические характеристики. Соответсвенно наука о мире носит геометрический х-тер и строится по образцу евклидовой геометрии.
Но. Вопрос. Если Бог вложил в человека некий набор аксиом, то почему же люди ошибаются? Декарт дает ответ. Виновата свобода воли человека. Гносеологический грех – это воля. Знание, которое имеется у нас ограничено, а человеческая воля - нет. Желания безграничны. Воля толкает нас вперед. Толкает под локоть, прежде чем идеи проверятся разумом на предмет ясности и отчетливости. Вот тогда и возникают заблуждения. Если человек будет контролировать свою волю и проверять идеи на ясность и отчетливость, можно будет выстраивать здание нашего знания, начиная с истин, данных в интеллектуальной интуиции (которая вскрывает идеи, заложенные в нас Богом). А дальше знание будет развиваться, строиться дедуктивно . Является ли дедукция надежным основанием построения знания? Да. Это вывод от общего к частному. Из истинности посылок следует истинность заключения. Как же тогда можно открывать что-то новое, расширять наше знание?
Для этого разрабатывается учение о методе.
Надо разбивать проблему на части (например на случаи), затем рассматривать каждую часть отдельно, потом делать перечень из всего того, что мы рассмотрели, а после этого осуществить обобщение, которое будет полной индукцией и потому будет таким же безусловным знанием. Таким образом, как надеялся Декарт, можно будет выстроить мироописание, сформулировать законы движения и описать устройство вселенной. То есть вся задача - только из ума вывести мироописание.
Трактат «Мир». Декарт описывает всё мироописание (при этом, оговариваясь, что речь идет о некоем воображаемом мире). Какое место Декарт отводит опыту в деле познания? Развивая своё знание на дедуктивном принципе мы можем получать много возможностей. Построение системы может начать ветвиться. Опыт нужен для того, чтобы посмотреть какая из систем реализуется в этом мире (предотвращает нас от излишней ветвистости знания). Отметим, что сам Декарт был большим экспериментатором.
Мы ошибаемся, когда перепрыгиваем через шаги вывода. Если мы будем опираться на разум, то процедура вывода станет пошаговой и очень аккуратной. Ошибок не будет.
Обратимся к Лейбницу .
В некоторых вещах он был несогласен с Декартом. Он опасался, что критерии истинности идей Декарта (ясность и отчетливость) носят психологический (относительный) х-тер. Он формулирует понятие аналитической истины . То, что Декарт называет врожденными идеями, Лейбниц называет Истинами Разума. Они присущи самому разуму, но носят аналитический х-тер. Тоесть это те истины, противоположное котором невозможно. Иначе это будет нарушать з-н недопустимости противопроложности. Ключевой такой принцип – принцип тождества а=а. Противоположное этому принципу положение просто нарушает з-ны логики. Ну а из этой исходной истины получаются все другие аналитические истины, когда мы подставляем вместо терминов их определения
*У квадрата стороны равны - это аналитическая истина. Не может быть квадрата у которого не все стороны равны, в силу чисто определения квадрата .
Лейбниц полагал, что все истины математики явл. следствиями этого принципа тождества (и арифметика и и геометрия). В современной логике и философии понятие аналитической истины также фигурирует. Но определяется немного по-другому. Аналитически истинное предложение - это предложение истинное в силу значения входящих в него терминов. Иногда говорят, что это предложения, истинное во всех возможных положениях дел. Это легко иллюстрируется с помощью таблиц истинности. Идею такого рода и формулирует Лейбниц на языке логики своего времени.
С рационализмом закончили.
Теперь трудности рационализма . (времена последователей Декарта)
Физика Декарта вскоре начинает подвергаться критике. Декарт не принимал идею тяготения и притяжения. Его физика проиграла борьбу с ньютоианской физикой. Это проигрыш вобщем-то и оказался существенным для свержения рационализма. Ньютон очень сильно критиковал рационализм Декарта. Невозможно разрешить спор какие идеи явл. ясными и отчетливыми, а какие - нет. Большой вопрос возник и о врожденных идеях. Если они есть, то почему возникают такие большие расхождение в вопросах физики между декартом, лейбницом, ньютоном?..
Но аргумент, что не все наши знания – порождения опыта остался! И мы еще вернемся к нему!
Может у нас сущ-вует запас врожденного знания, но он недостаточный?
Теперь позиция ЭМПИРИЗМА!
Попробуем там найти надёжные основания для научного знания. Эмпиризм говорит о том, что нет в интеллекте того, чего не было прежде в чувствах. Все наше знание берет источник в чувствах. Мы можем и должны на этот источник и полагаться. Конструкции нашего разума могут быть произвольными и поэтому нам всегда надо быть обращенными к свидетельству опыта. Только опыт может нас чему-то научить.
Основоположник – Френсис Бэкон!
Бэкон: мы опираемся на законные и необходимые принижения нашего разума. Почему? Да потому, что если разум предоставить самому себе, он утонет в произвольных конструкциях и положениях. А то, как есть на самом деле можно узнать только из опыта.
А что такое вообще опыт? И почему он собственно надежен? С античности известны проблемы, связанные с обманом чувственного опыта.
Эмпиризм начинает развиваться, следующая его ветвь – это Джон Локк и его учение сенсуализм. Сенсуализм говорит уже не просто об опыте а об элементарных кирпичиках, из которых состоит опыт. Всё наше знание явл. Результатом комбинирования данных наших чувств. Ощущения непосредственны. Имея ощущение, мы осознаем, что имеем ощущения и не можем сомневаться в том, что его имеем. Ощущения – базис познания. Теперь – как из его получается всё здание человеческого знания. Все ощущения могут быть по разному классифицированы. У Локка есть термин «идея». Им обозначается всё, что есть у нас в уме (душе). Источником всех идей явл. Чувства. Но у нас есть разные идеи, например сомнение или огорчение. Откуда эти идеи? Налицо необходимость выделить разные виды опыта.
1. «Идеи – рефлексии»; восприятие мышление, желание, познание…..
2. «Идеи внешнего чувства». Идеи желтого, холодного, мягкого, горького….
Рефлексия – это способность видеть, воспринимать свой внутренний мир
Есть другие способы классифицировать идеи:
Идеи простые – очевидны, ясны, отчётливо отделяются одна от другой (мы отчетливо отличаем холодность и твёрдость, например). Эти идеи просты, потому, что не распадаются на простые идеи. Особенность идей – душа сама не может их создавать. Если я потрогал кусочек льда, возникла идея холодного. Из неоткуда она не взялась бы
Идеи сложные . – идеи, которые возникают от нескольких чувств сразу – форма, пространство, движение, покой. Что такое пространство? Что это за объект? Какими чувствами мы его воспринимаем? Такого чувства нет:(
Откуда берется идея того, что все процессы происходят в пространстве. Это эмпиризм ясно и отчетливо объяснить не может.
Еще одна классификация идей (среди простых) Локк выделяет идеи первичные качества и вторичные качества:
Первичные совершенно не отделимы от тела (плотность, протяженность, форма, движение или покой, число) каждое тело имеет форму, плотность…. – те понятия, которыми оперирует физика времен Локка.
Вторичные: это то, что не играет роли в самих вещах, и идеи вызываемые вторичными качествами не имеют сходства с телами (цвет, запах, вкус). Качества, которые вызывают в нас образ, похожий на них. Первичные качества дают нам знания о самих вещах как они есть сами по себе, а вторичные – это наш способ реагировать на воздействие внешнего предмета, но они не дают нам знания о свойствах самого предмета.
Как же быть с примерами обмана чувств? Например, больному белое кажется жёлтым. Локк отвечает, что цвет – это не первично качество, оно не имеет отношения к предмету.
Рассмотрим теперь сложные идеи .
Эти идеи ум создает сам. Каким образом? Ум может соединять две идеи в одну сложную, может сравнивать идеи, обособлять их (процедура абстрагирования - дети сначала видят мать и кормилицу, потом видят и других людей, затем замечают в них нечто общее и выводят идею – человек. При этом он не придумывает идею, а извлекает из нескольких идей (идея петра, якова) общее). Насколько убедительно это высказывание? Дети якобы мысленно выделят то, что является общим для всех. Но почему ребенок не образует идею того общего, что образует общего с родителями и домашними животными?
Вообще пафос эмпиризма закл. В том, что опыт сам ведет нас к образованию знания. В знании нет никакой произвольности. Сократ предложил идею того, что душа – это восковая дощечка, на которой вещи оставляют отпечатки. Эмпиризм воспроизводит эту метафору.
Ребенок воспринимает одного человека – в его душе остается отпечаток, воспринимает другого человека – остается другой отпечаток, третьего – еще отпечаток. Отпечатки наслаиваются и получаются общие понятия.
Как получаются теперь общие УТВЕРЖДЕНИЯ? Ответ - Индукция! Об это подробнее в следующей лекции.
Как мы упомянули выше, у Гассенди его натурфи&лософия, его физика совпадала с тем, что можно на&звать его метафизикой. А современник Гассенди Де&карт отделял свою материалистическую физику от своей метафизики, которая была не материалистиче&ской. Метафизика Декарта дуалистична, построена на учении о двух независимых субстанциях - духе и теле, о непротяженности духовной субстанции и о том, что этой духовной субстанции присуща способность позна&ния сущностей вещей, независимая от ощущений, осно&вывающаяся на «естественном свете разума», «врожден&ных идеях» и независимой от чувственного знания ин&туиции. Декарт утверждал, что чувственность является источником лишь неотчетливого, неясного знания, а ясное и отчетливое знание дается интеллектуальной интуицией. Если Гассенди и его друг и единомышлен&ник Томас Гоббс защищали принципы эмпиризма и сенсуализма, то Декарт противопоставлял им рациона&листическую теорию познания.
Гассенди выступил совместно с Гоббсом против ме&тафизического учения Декарта, отстаивая материали&стическую позицию. Так как с метафизическим учением Декарта была связана его рационалистическая теория, то Гассенди выступил против нее, отстаивая принципы эмпиризма и сенсуализма. Замечания, сделанные Гас&сенди Декарту, интересны тем, что Гассенди формули&рует в них свои взгляды без постоянных ссылок на Эпи&кура, самостоятельно и избегая теологических оговорок, выступает открыто как враг идеализма и сторонник ма&териализма.
Первое же возражение Гассенди направлено про&тив формулы Декарта: «Я мыслю, следовательно, я существую». Гассенди, не оспаривая этого самого по себе правильного положения, резонно замечает, что факт моего существования вытекает не только из моего мышления, но и из всякого иного моего действия. «Ведь ты мог то же самое положение,- говорит Гассенди Де&карту,-вывести из любого другого своего действия, ибо естественный разум нам говорит, что все, что действует, существует»
Кроме того, говорит Гассенди (так же, как и Гоббс), из положения «я мыслю, следовательно, я существую» отнюдь не вытекает положение, что я- есть дух, незави&симая от тела мыслящая субстанция. Делать из приве&денного положения такой вывод - это все равно, что делать свойство вещи самой вещью или же делать дея&тельность субъектом деятельности, т. е. превращать предмет в субъект, что неправомерно, ибо противоречит действительному соотношению вещей и их свойств в объективном материальном мире. Вывод Декарта ни&чем не отличается от вывода: «Я гуляю, следовательно, я есть прогулка». Этот иронический пример, выдвину&тый первоначально самим Декартом в качестве контр&возражения против его критиков, был затем остроумно использован Гоббсом и Гассенди против Декарта.
Из положения" «я мыслю, следовательно, я суще&ствую» логически следует, что я есть мыслящее суще&ство, которому в числе прочих свойств или родов дея&тельности принадлежит свойство мышления.
Декарт, отвечая на возражения Гассенди, указывал, что никакая другая деятельность человека не может дать ему основания для вывода о существовании, если одновременно с ней не будет присутствовать мышление о своем существовании, в то время как мышление не требует никакой другой деятельности, чтобы судить о том, что я существую. В ответ на это Гассенди справед&ливо говорит, что Декарт по сути дела совсем не пока&зал, каким преимуществом перед прочей деятельностью человека отлпчается мышление, преимуществом, кото&рое позволяло бы ему одному приписывать силу дока&зательства существования человека.
Гассенди утверждает, что Декарт не дает никакого определения мышления и не вносит буквально ничего нового в познание его природы. Намерение Декарта, не&сомненно, состояло в том, чтобы сделать природу души более отчетливо познаваемой, чем природу тела, но он этого не выполнил. Сказать о мышлении, что оно есть субстанция,- значит определить одно неизвестное че&рез другое. Нужно указать положительные свойства субстанции мышления. Например, о телесной субстан&ции мы знаем, что она имеет протяженность, фигуру, что она заполняет определенцую часть пространства и обладает еще рядом других свойств. Но что знаем мы о духовной субстанции? Что она не есть соединение те&лесных частей, ни нечто способное ощущать, ни что- либо другое. Такие определения чисто негативны и ни&чего не дают для понимания сущности мышления. Чтобы мы тебя знали, нам надо знать не то, чем ты не являешься, а то, чем ты являешься, нам нужны пози&тивные определения твоих свойств, говорит Гассенди Декарту.
Декарт похваляется тем, что его независимая от чув&ственности интуиция дает ясное и отчетливое знание субстанций, но разве, когда он определяет мышление как нечто непротяженное, он дает ясную и отчетливую идею самого себя? Разве нельзя сравнить Декарта со слепым, который, чувствуя теплоту и узнав, что теплота исходит от Солнца, воображает, будто он имеет ясную и отчетливую идею Солнца, так как если его спросят, что такое Солнце, то он может ответить, что это нечто дающее тепло? Разве это ясная и отчетливая идея о Солнце? Ведь если бы Декарта попросили дать точное и ясное понятие о вине, то он не ограничился бы тем, что сказал: «Вино есть белая или красная опьяняющая жидкость», а попытался бы исследовать и объяснить нам внутреннюю сущность вина, его субстанцию, со&стоящую, как показывают наблюдения, из водки, вин&ного камня, слизи и других веществ, смешанных ме&жду собой в том или ином количестве и в той или иной пропорции. Точно так же, когда от нас требуется дать определение мышления, то недостаточно сказать, что это способность думать, понимать и т. д., а надо путем как бы некоторой химической операции так исследо&вать мышление, чтобы можно было показать его под&линную основу, его настоящую субстанцию во всей пол&ноте ее свойств.
Гассенди не ограничивался в своих «Сомнениях» не&гативными возражениями против метафизики Декарта, он совершал, по его словам, «химический анализ мыш&ления», устанавливал: 1) материальную основу и, бо&лее того, в соответствии со своими общими механистиче&скими положениями - протяженность и атомистиче&скую структуру мышления; 2) эмпирическую и сенсуа&листическую основу мышления. В своей критике декар&товой метафизики Гассенди дает материалистический анализ познания.
Декарт, говорит Гассенди, не доказал, что мышле&ние не есть начало телесное и материальное. Более того, Декарт сам гораздо более уверен в реальности ма&териальной субстанции, т. е. тела, чем в реальности непротяженной субстанции своего мышления. Единст&венное, что он мог доказать,- это что душа не есть грубая материальная субстанция, которую мы видим в других телах природы, окружающих нас, но он не опро&верг того, что душа может состоять из особого рода ма&терии, образующейся из малых частиц вещества, по&добных веществу огня.
И в этом вопросе - о природе души - Гассенди ис&пользует теорию античной атомистики. Душа есть в своей сущности телесное начало, состоящее из атомов особой структуры, есть некая чистая, прозрачная и тон&кая субстанция, нечто вроде дуновения, проникающего все тело или по крайней мере мозг и его части, одушев&ляющего их и выполняющего там все функции. Душа отнюдь не восседает, подобно кормчему на корабле, как это изображал Декарт, но, имея протяженную атомисти- чесную структуру, рассеяна по всему телу. Душа со&средоточена не в одной шишковидной железе, а связана со всей нервной системой и всем мозгом.
Она растет вместе с ростом того тела, частью кото&рого она является, и дряхлеет вместе с ним. Она здо&рова тогда, когда здорово тело, и больна тогда, когда болеют те материальные органы, которые представляют собой ее основу.
Если бы, как говорит Декарт, сущность человече&ского Я сводилась к мышлению, то человек не мог бы существовать ни одного мгновения без мышления, он должен был бы мыслить, находясь в утробе матери, пре&бывая в летаргическом сне или в состоянии безумия. Характерно, что Декарт, отвечая на эти доводы Гас&сенди, писал, что поскольку мышление, которое не мы&слит, есть нонсенс, то душа человека мыслит всегда, в том числе и в утробе матери! При этом следует пом&нить, что Декарт все прочие психические функции чело&века, бессознательные и подсознательные, все то, что впоследствии Лейбниц назвал «малыми перцепциями», равно как п все чувственные формы познания, а также аффекты души (эмоции) начисто отделял от мысли&тельной деятельности, как таковой, относя их к физио&логическому автоматизму, тогда как Гассенди склонен был, как эмпирик и сенсуалист, сводить мыслительную деятельность человека к чувственному знанию. Отсюда и проистекало различие позиций Декарта и Гассенди. Стремление подчеркнуть специфику понятийного зна&ния приводило Декарта к метафизическому идеализму. Стремление материалистически объяснить психику че&ловека приводило Гассенди к утере специфики мышле&ния, к утере качественного своеобразия высшей ступени психической деятельности человека и к вульгарной трактовке мышления как особой материи. И Декарта и Гассенди ограничивали современный им уровень иссле&дования деятельности центральной нервной системы, уровень исследования человеческой психики и метафи&зическая односторонность их методологии.
Основным доказательством материальности души, т. е. психической деятельности человека, Гассенди счи&тает материальную природу человека в целом. При этом он пользуется соответствующими теориями Эпи&кура. Ощущения от воздействия внешних вещей воз&никают в человеческой психике таким образом, что от вещей истекают состоящие из особого рода подвижных атомов зрительные, слуховые и другие образы. Они проникают в сознание человека через соответствующие органы чувств: глаза, уши и т. д. Таким образом, здесь, по Гассенди, действуют чисто материальные компо&ненты познания. Но это и есть основа всякого знания, в том числе понятий и мышления, как такового. И оно вследствие этого материально. Если бы мысли были иепротяженны, то каким образом они могли бы воспри&нять протяженный образ воспринимаемой вещи? Идея, говорит Гассенди, понимая под идеей образ вещи, оче&видно, не вполне лишена протяжения. Но если это так, то как может человек, не будучи протяженным, поль&зоваться ею? Когда наша душа совершает усилие, она заставляет двигаться наши телесные органы и даже, с их помощью, внешние вещи, но это возможно только через соприкосновение. А каким образом может совер&шиться соприкосновение без тел, которые соприка&саются?
В связи с критикой идеалистической концепции Де&карта по вопросу субстанциональности души Гассенди опровергает различие, которое Декарт ввел между мы&слящим человеком и животными как якобы лишенными души автоматами, действующими лишь в силу опре&деленного расположения органов, подобно машинам. Гассенди доказывает, что между человеком и живот&ными в отношении психики нет принципиального раз&личия, имеет место только количественная разница. «Если разум есть нечто ощущающее и воображающее, то он, по-видимому, должен быть приписан жи&вотным» Конечно, животные не обладают человече&ским разумом и лишены человеческого дара речи, но они разумны по-своему и обладают своим собственным способом общаться.
Вопреки мнению Декарта, будто чувственное по&знание не способно открыть сущности вещей, будто оно является источником неотчетливого знания, Гассенди доказывает, что в основе всякой науки лежит именно ощущение, чувственность, опыт и что основой рацио&нального знания являются именно они, а не мышление само по себе, не «естественный свет разума», или неза&висимая от ощущений «интеллектуальная интуиция».
Акт ощущения состоит в восприятии внешних обра&зов вещей. Поскольку наши органы чувств механически воспринимают в себя материальные образы внешних вещей, то ощущения всегда безошибочны, как безоши&бочна прямая линия, которую мы чертим, располагая прямой линейкой. Ошибки, которые мы допускаем в познании, вопреки Декарту, проистекают не из ощу&щений, а из заключений ума, когда эти заключения со&вершаются без достаточных оснований (почерпнутых из ощущений). Декарт в качестве примера ошибочности чувственного знания приводит пример башни, которая четырехугольна, но издали кажется круглой. Гассенди использует этот пример с обратной целью: чувствен&ное восприятие отдаленной башни, каково бы оно ни было, всегда истинно, а мнение, высказываемое при рассуждении, может быть либо истинным, либо лож&ным.
Разум человека не обладает никакими врожденными идеями - человек рождается на свет без того прида&ного, которым, по Декарту, наделяет бог человека при его рождении. Даже идея бога не врождена, потому что есть много атеистов - людей, не верящих в бога. Нет ничего в интеллекте, чего первоначально не было бы в ощущении!
Ощущение есть основа разума и его критерий. Истинность или ложность понятий и суждений разума проверяется путем сопоставления их с очевидностью, фактом, ощущением. Если разум соответствует очевид&ности ощущения, его выводы правильны, если же он противоречит чувственной очевидности, они ложны.
Гассенди заимствует из «Канона» Эпикура его учение о предварительном понятии, вводя этим в свою эмпирическую теорию познания момент рационального знания, момент деятельности предвосхищающего опыт понятия.
Поскольку Гассенди говорит о ясности и отчетли&вости «предварительного понятия», то можно подумать, что речь идет о чем-то похожем на врожденные идеи Декарта, которые ясно и отчетливо усматриваются ра&зумом в самом себе и применяются во всяком знании в качестве исходных моментов. Согласно Гассенди, «предварительное понятие» служит принципом всякого суждения и всякого умозаключения, выступая в послед&нем в роли большой посылки. Однако его «предвари&тельные понятия» не врождены, а образуются умом на основе ранее полученных и проверенных ощущениями чувственных впечатлений. Они образуются путем на&ложения друг на друга сходных восприятий, отбрасы&вания их различий и удержания лишь того, что все они имеют общего между собой. Это зародыш того учения о природе общих понятий, которое впоследствии раз&рабатывалось Локком.
И ощущение и рациональпое знание, которое опи&рается на ощущения и не противоречит принципу оче&видности, являются отражением природы. Наше позна&ние воспринимает явления вещей так, как эти явления в самом деле существуют, говорит Гассенди.
Гассенди в конце концов выступает за познавае&мость природы, в том числе и сущностей вещей. Мы видели, что в работе против аристотеликов он называет себя скептиком и говорит о том, что мы познаем только видимость, а познания сущности вещей, т. е. истины, не достигаем. В письме к Чербери он уже говорит не&сколько иначе: «...хотя я не стану утверждать на ма&нер академиков, что истина вещей непознаваема, од&нако я считаю возможным утверждать, что до настоя&щего момента она не познана» К И дальше: «Я буду настаивать на том, что определение истины как соот&ветствия познающего интеллекта с познаваемой вещью совсем недурно». В «Своде философии Эпикура» и в «Системе философии» Гассенди приводит различные доводы против скептицизма, в частности тот известный довод, что скептики, утверждая, будто ничто не поз&наваемо, закрывают себе дорогу к познанию и этого
1 См. настоящее издание, т. I, стр. 83.
познания: в самом деле, откуда им в таком случае из&вестно, что все непознаваемо? Скептицизм молодого Гассенди сменяется выступлениями против агности&цизма, в защиту материалистической теории отраже&ния, разумеется со всеми недостатками, обычными для материализма XVII-XVIII вв.
Мы не станем здесь подробно разбирать те контр&возражения, которые Декарт сделал против возраже&ний Гассенди.
Мы отсылаем читателя к книге В. Ф. Асмуса «Де&карт», в которой дано обстоятельное рассмотрение всей полемики вокруг «Метафизических размышлений» Де&карта, в том числе и полемики Декарта с Гассенди, с Гоббсом, с иезуитом Бурденом, с Антуаном Арно, с патером Катерусом К
Сделаем только некоторые выводы о характере по&лемики между Гассенди и Декартом. С одной стороны, в «Истории новой философии» Куно Фишера дается весьма неважная характеристика личности Гассенди в связи с его взаимоотношениями с Декартом. Гассенди якобы в дурном настроении, не вникнув хорошенько в декартовское учение, написал свои возражения, в кото&рых не было недостатка в банальных риторических по&хвалах по адресу Декарта; но так как Гассенди имел страсть к тому, чтобы его хвалили и цитировали, был слишком тщеславен, чтобы быть беспристрастным кри&тиком, и, кроме всего прочего, был настроен против Декарта из-за того, что тот в своем сочинении о метео&рах не процитировал его объяснения паргелия, то его критика была и несправедливой и резкой. Куно Фишер защищает идеалистические моменты философии Де&карта, и в его репликах по поводу Гассенди, как и Гоббса, сказывается раздражение идеалиста против материалистической критики идеализма.
Иной подход к личности материалиста Гассенди и к его возражениям Декарту мы имеем в книге советского философа В. Ф. Асмуса. «Возражения Гассенда отлича- лись обстоятельностью и тщательностью анализа. Доб&рейший, обаятельный человек, этот ученый-материа&лист в рясе католического священника приступил к своей критике деликатнейшим образом»,- пишет В. Ф. Асмус К Он указывает, что Декарт отнесся к критике со стороны Гассенди с большим вниманием, отдавая предпочтение его доводам сравнительно с до&водами Гоббса, и что Декарт на многие веские сооб&ражения Гоббса и Гассенди по существу даже не дал ответа .
С оценкой Гассенди со стороны В. Ф. Асмуса надо в целом согласиться: это объективная оценка. Но в то же время, читая критику Гассенди, нельзя не заметить ее насмешливо-иронический тон, а читая ответы Де&карта, убеждаешься в его крайней раздраженности. Оба они расточают друг другу любезности, но вот Де&карт заключает свои ответы словами: «Меня обрадовало то, что столь известный человек в таком обстоятельном и тщательно отделанном рассуждении не привел пи од&ного аргумента, который опрокинул бы мои доводы, и даже против моих заключений не выдвинул ничего такого, на что мне не было бы весьма легко ответить» . Еще высокомернее ответ Декарта на вторые возраже&ния Гассенди: в письме, адресованном его издателю Клерселье, Декарт говорит, что он считает излишним продолжать спор с Гассенди.
Дело в том, что защитить идеалистическую метафи&зику Декарта, его учение о трех независимых субстан&циях, о врожденных идеях, о независимой от чувствен&ного знания интуиции и т. д. от нападок философов- эмпириков с их простыми доводами и апелляциями к здравому смыслу, чувственному знанию было не&возможно. Защищая свои идеалистические тезисы от нападок материалистов, Декарт находился в невыгод&ном положении не только из-за идеализма своей мета&физики. Ведь он сам защищал материалистические по&зиции в физике, а в своем учении о страстях души развивал по сути дела материалистическую трактовку психической деятельности человека, приближаясь к взглядам Гассенди. Правда, Декарт считает всю дея&тельность чувственности, о которой он говорит в упо&мянутой работе, автоматизмом нервно-физиологического порядка, а Гассенди считает ее познавательной, психи&ческой деятельностью. Но ведь Гассенди трактует пси&хическую деятельность как чисто материальную (в смысле телесности психического), приближаясь в этом отношении к Декарту.
Однако в метафизике Декарта имелась одна крайне сильная сторона по сравнению с его оппонентами, ко&торую правильно отмечает В. Ф. Асмус. Бедой всех эмпириков, начиная с Гассенди и Гоббса и кончая Лок- ком и французскими материалистами XVIII в. (правда, Гассенди с его учением о «предварительном понятии» это, пожалуй, касалось меньше других), было то, что они недооценивали роль понятий в познании. Отсюда путь к агностическим утверждениям о невозможности познания сущностей и субстанций. Совсем иначе вопрос об истине и познании сущностей трактовался Декартом, Спинозой и Лейбницем. Они впадают в идеализм, но утверждают величайшую, безграничную силу разума, способного познать все тайны духовного и телесного мира, все скрытые сущности Вселенной и дать о них человеку ясное и отчетливое, всеобщее и необходимое знание. В этом состояла и сила и слабость рациона&листов XVII в., учение которых было метафизически односторонним, как и учение их противников-эмпи&риков.
Врождённые идеи - понятия и положения, к-рые согласно представлениям идеализма присущи человеческому мышлению изначально и не зависят от опыта. К В. и. относили аксиомы математики и логики, исходные философские принципы. Родоначальником учения о В. и. был Платон. По мнению одних философов, В. и. даны от бога (Декарт); др. считали их склонностями или задатками ума, развитию к-рых способствует чувственный опыт (Лейбниц). В рационалистических теориях интеллектуальной интуиции (Непосредственное знание) признавалось, что нек-рые положения не изначально присущи нашему уму, а постигаются в умственном акте усмотрения истин. Несмотря на различие указанных теорий, всем им свойственны элементы априоризма, т. е. признается существование таких знаний, к-рые предшествуют опыту и не зависят от него. Кант, отвергнув теории В. и., тем не менее не преодолел их, о чем говорит его учение об априорных формах чувственности и рассудка, к-рые упорядочивают содержание нашего опыта. Теории В. и. имели своей гносеологической основой неисторический, недиалектический подход к вопросу о происхождении общих понятий и принципов, к соотношению непосредственного и опосредствованного, чувственного и рационального элементов в познании, индивидуального и общественно-исторического опыта.
Оладьи из кабачков в духовке Оладушки из кабачков в духовке
Ремонт в новой квартире во сне
Что было до Большого взрыва?
Пасьянс любит - не любит Любит не любит гадать на картах онлайн